Группа Блумсбери

15.06.2016

Группа Блумсбери  (“кружок Блумсбери”)  сформировалась вокруг друзей и однокашников, в свое время закончивших Кембридж. Вулф была в самом центре этого кружка, ибо кружок образовался из друзей, имевших обыкновение время от времени навещать многочисленных детей Стивена, унаследовавших от него дома на Гордон-сквер и Фицрой-сквер в центральной, георгианской части Лондона, рядом с Британским музеем. Весь этот район назывался Блумсбери, откуда и пошло название группы.

О группе Блумсбери написано довольно много, пожалуй, даже слишком много, но эти люди привнесли в английскую действительность то, чего долгое время в Англии просто не существовало: их усилиями был создан некий центр, занятый интеллектуальными и художественными экспериментами; и кроме того, всех их отличал яркий стиль жизни, а это способствует появлению многочисленных мемуаров, воспоминаний, “историй о” и биографий. “Блумсберийцы” были не только интеллектуальным сообществом, но и социальной кастой со своим отношением к жизни и своими ценностями: то была сложная паутина дружеских связей, родственных отношений, браков и романов. Причастные этому кругу выросли в интеллигентных викторианских семьях, принадлежавших к самой верхушке “среднего класса”, и их мятеж отчасти был направлен против родительского окружения; как раз тогда, с подачи Фрейда, такие бунты все чаще стали называть проявлением эдипова комплекса. Но если и считать “блумсберийцев” социальной группой, то принадлежность к ней была связана с определенным типом поведения, с артистическим отношением к жизни. Когда в 1910 году Роберт Фрай организовал выставку постимпрессионистов в “Графтон геллериз”, это было типично “блумсберийским” мероприятием. Ибо для блумсберийцев было характерно тяготение к художественной жизни, к основополагающим “современным” идеям, из которых вырос модернизм, вроде веры Фрая в “значимую форму” искусства. Клайв Белл, женатый на сестре Вирджинии Ванессе, пояснял, что “дух Блумсбери” — это “вкус к правде и красоте, интеллектуальная честность, разборчивость, чувство юмора, любопытство, неприятие вульгарности, насилия и патетики…”. То был мятеж, на знамени которого начертана идея “современного” искусства, связанная, в свою очередь, с новыми представлениями о личных отношениях, сексуальной эмансипации и природе сознания. Исповедание соответствующих убеждений оставило след не только в искусстве, но в политике, движении феминизма, экономических теориях, исторических и биографических сочинениях. Истинной библией для этих людей стала вышедшая в 1919 году книга Литтона Стрейчи “Знаменитые викторианцы”: глумливая история викторианской морали и респектабельности. То был великий водораздел, после выхода этой книги оставалось признать, что викторианская эпоха подошла к концу.

“Группа Блумсбери” — в равной степени и мятеж против истеблишмента, и явление нового истеблишмента. Особенно ясно это проступает в конце 20-х годов, когда “блумсберийцы” заняли центральное место в литературной и художественной жизни: они возглавили издательства и редакции журналов, утвердились в качестве ведущих критиков в газетах, превратились в социально влиятельный слой общества. В ту пору Вирджиния Вулф держалась от всех в стороне: одинокая фигура, дистанцирующаяся от кипучей массы проникшихся “духом Блумсбери”, но при всем том она была и средоточием происходящего, ибо именно ей дано было полнее всего выразить отношение “блумсберийцев” к миру, именно ей суждено было стать главным “летописцем” движения. Она была “литературным сознанием” Блумсбери задолго до того, как стала романисткой, принадлежащей к соответствующей группе. Обзоры в “Таймс литерари сапплмент” и других изданиях снискали ей репутацию вдумчивого, тонкого и авторитетного критика. Ее эссе — был ли то разговор о литературе минувших эпох или реакция на нынешние литературные события — звучали живо и полемично. Она оценивала достижения наиболее серьезных писателей своего времени, чьи голоса ассоциировались тогда с “новой” литературой: Конрада, Генри Джеймса, Достоевского, который как раз начинал выходить в переводах Констанс Гарнетт; многие ее эссе были посвящены именно “современным веяниям” в литературе. Поэтому, коль скоро речь идет о взглядах Вирджинии Вулф на современную прозу — а она была убеждена в том, что современная литература должна предложить читателю новый способ описания действительности — надо сказать, что они были четко сформулированы задолго до того, как она закончила свой первый роман “Путешествие вовне” (1913 — он задержался с выходом в свет и был опубликован два года спустя). Как писала она в 1918 году, “речь идет не о том, будто нынешняя жизнь сложнее или труднее, чем в любую другую эпоху, но у каждого поколения свой “фокус интересов”, а старые формы фокусировались не на том, поэтому в поисках разъятых и спрятанных в глубине деталей того, что для нас и есть форма, мы соединяем вместе, казалось бы, случайные фрагменты, пренебрегая самой целостностью, ибо так мы стараемся спастись от хаоса”.

Однако понимание новых задач, стоящих перед романом, ярче всего выразилось в эссе Вирджинии Вулф “Современная проза”. Опубликованное в 1919 году (тогда же, когда вышел второй роман писательницы “Ночь и день”), эссе звучало как призыв писать прозу, сосредоточенную на внутреннем мире человека, призыв к освобождению романа от старых условностей, хронологической последовательности, чтобы тот вобрал в себя новую эстетическую свободу.

М.Брэдбери. Журнал «Иностранная литература» 2002, № 12